Наркобизнес в мире: мафии, картели, триады
Система мирового наркобизнеса имеет непосредственное отношение к проблеме наркотизации в любой стране мира. В России, до начала 1990-х годов пребывавшей за «железным занавесом», сложилось неверное психологическое ощущение, что события, происходящие в джунглях Амазонии или горах Бирмы, не имеют никакой связи с ситуацией в Москве, Перми или Казани. В случае с наркоманией подобная установка может играть роль катастрофической ошибки. Содержимое шприца, валяющегося на вашей лестничной площадке, или пакетика, который предлагают вашему ребенку на дискотеке, непосредственно работает на международных наркобаронов. Поэтому достаточно четкое представление о путях формирования и существующих структурах наркобизнеса имеет обязательное значение для эффективной антинаркотической работы.
Интеграция России в международное экономическое пространство, общее глобальное отступление административных и экономических барьеров перед парадом глобализации помимо плюсов несет существенную проблему – те же процессы (международной интеграции) происходят и на уровне преступных сообществ. Уровень прибыльности наркобизнеса таков, что он всегда будет находится во главе списка интересов этих сообществ. Это означает, что деятельность латиноамериканских картелей, китайских триад и японской якудзы будет непосредственно связываться с незаконным бизнесом российских группировок. И этот процесс, как показывается история, может включать и политическую подоплеку.
США
Мафия США, традиционно состоящая из многочисленных национальных кланов, - итальянская, латиноамериканская, афро-американская, еврейская и так далее - в начале ХХ века фактически не интересовалась наркобизнесом, основной доход приносило бутлеггерство. Однако это не означает, что проблемы наркомании в США в то время не существовало вовсе. Просто население отравлялось по собственному почину.
В 1898 году немецкая фармакологическая фирма «Байер» завозит в страну героин в качестве официального обезболивающего средства. Медики почувствовали опасность, когда было уже поздно: к 1914 году было выявлено 200 тысяч наркоманов. Был срочно принят закон Гаррисона, который вводил налог в... 1 цент на унцию препарата! В 1918 году с фронтов первой мировой войны возвращаются тысячи раненых, привыкших к морфию, но только в 1923 году американский сенат налагает запрет на медицинское применение морфия и героина, а на следующий год Конгресс запрещает ввоз героина вовсе. Однако спрос на него остался, и криминальные организации начинают обращать на этот рынок свое внимание.
Первопроходцами наркобизнеса в Америке стали еврейские мафиози Легз Даймонд, Шульц-Голландец, братья Ньюмен и другие. Центрами распространения стали Нью-Йорк, Детройт, Сент-Луис, Миннеаполис, Филадельфия, а также канадский Кливленд. Отработанный на подпольной торговле алкоголем механизм снабжения и перевозок начинает работать на героин. И все же это было предисловием к 1933 году, когда был отменен «сухой закон» и за дело взялись итальянцы.
Наркобизнес в итальянской мафии традиционно рассматривался как занятие низменное, угрожающее сплоченности в «семьях». Они предоставляли право заниматься наркотиками неитальянским организациям, а ведь те уже получали ежегодно до 1 миллиарда долларов только на героине и опиуме. В 1930 году к власти в американской «Коза ностра» приходят представители нового поколения, для которых традиции патриархального сельского укладапредыдущего поколения «семей» значили меньше, чем американская мечта о быстром успехе в индустриальном обществе.
Наиболее крупным дельцом в те годы называют Лаки Лучиано, в «арсенал» которого кроме спиртного входили публичные дома и доки Нью-Йорка. Он первым (в 1930 году) обратился к еврейским кланам с предложением о «сотрудничестве» в области наркобизнеса. Предложение было принято по той причине, что с «той стороны» - с Корсики - на нарождающийся американский рынок обратили самое пристальное внимание его соотечественники, бандиты Карбоне и Спирито, специализировавшиеся на обеспечении проститутками всего пространства между Марселем, Танжером, Каиром и Бейрутом - традиционными перевалочными базами по переправке опиума. В 1930 году они открывают в Марселе лабораторию по производству героина, и Карбоне отправляется в Нью-Йорк для переговоров с американскими перекупщиками. Переговоры прошли успешно, а в 1933 году был отменен «сухой закон»...
С 1930-го по середину семидесятых годов американский рынок героина целиком поддерживался корсиканско-марсельской мафией. Эту суперсеть пресса назовет «Френч Коннекшн». О ее влиянии говорят некоторые факты.
Тот же Лаки Лучиано в 1936 году был приговорен в США к 30 годам тюрьмы за сутенерство. Но через 10 лет власти его освобождают за «услуги, оказанные США во время войны»: из тюрьмы Лучиано погасил забастовки в доках Бруклина и Манхэттена, затем оказал помощь Организации стратегических служб (ООС), предшественнице ЦРУ, в расправе с коммунистами на Сицилии, а затем и по всей Италии. С его помощью союзная военная администрация на оккупированных территориях в пику коммунистам начала выдвижение членов мафии на должности мэров коммун и городов, подготавливая так называемый городской этап деятельности мафии в Италии. Понятно, что по выходе из тюрьмы Лучиано попадает на историческую родину, где при посредничестве своего заместителя Мейера Лански налаживает транзит героина из Европы во Флориду и далее по всем Штатам. Член мафии Санто Траффиканте, а потом и его сын - близкие друзья кубинского диктатора Батисты - получили от Лаки задание заняться организацией охраны, снабжения и перевозок героина. После 70-х годов значение мафии в наркобизнесе начинает нивелироваться, но принципиальная структура остается прежней.
Италия
Итальянская мафия, и прежде всего сицилийская «Коза ностра» («Наше дело»), играет главенствующую роль в международном наркобизнесе.
В течение нескольких веков (возможно, с времен палермского восстания против французских войск в 1282 году) эта легендарная тайная организация под патриотическими, а затем и социальными лозунгами занималась всем чем угодно - взиманием pizzo (налога на собственное содержание), рэкетом, спекуляцией на поставках скота, мошенническими сделками с землей, торговлей продовольствием - но только не наркотиками. Патриархальный уклад не позволял считать это занятие достойным для «семей». Однако традиционный «бизнес» во второй половине XX века уже не позволял достойно конкурировать с криминальными структурами, которые наркотиков не чурались. Плюс к тому в Италии после падения фашизма (Бенито Муссолини терпеть не мог мафию) обосновываются ее американские выходцы - Лаки Лучиано, Фрэнк Коппола, Серафино Манкузо и другие. Они ставят себе целью превратить страну в перевалочный пункт торговли героином и звено, связывающее корсиканскую мафию Джо Ренуччи с братьями Франчизи, держащими в своих руках всю контрабандную сеть Средиземноморья, от Марселя до Танжера.
Однако доминировать на мировом рынке наркотиков коренным итальянцам не удавалось вплоть до конца шестидесятых из-за распрей внутри самой мафии.
Как ни странно, но когда кровавая мафиозная война (1958 – 1969 годы) закончилась, «Коза ностра» вышла из нее значительно окрепшей, имея на руках множество козырей. Во-первых, благодаря Лучиано, неаполитанская мафия стала контролировать Танжер, перевалочный пункт контрабандной торговли светлым табаком в Европе, а значит, и отлаженную инфраструктуру международной контрабандной сети. Вплоть до 1978 года она функционировала безупречно благодаря соглашениям между неаполитанцами и «Коза нострой». Во-вторых, массовая эмиграция влиятельных фигурантов, бежавших от этой самой войны, способствовала распространению мафиозного влияния по всему миру: Джузеппе де Кристина создал две «десятки» в Турине, Стефано Бонтате - отделение своего семейства в Риме; особенно много новых семейств возникло в Соединенных Штатах и Канаде. Канадские отделения и стали основой для империи по «отмыванию» денег, охватывающей весь мир. И, наконец, превратившись в так называемую городскую мафию (многие члены организации заняли места в муниципалитетах и других властных структурах почти по всей Италии), «Коза ностра» получила наконец доступ к капиталу для занятий серьезным наркобизнесом. В копилку мафии попадают инвестиции «визионеров» в недвижимость и в общественные работы, а также правительственные средства на развитие Сицилии. В результате к середине семидесятых «Коза ностра» занимает нишу умирающей «Фрэнч Коннекшн». Рядом с Палермо появляются мощные лаборатории, которые перерабатывают поступающую из Турции основу морфия, опираясь на знания корсиканских и марсельских химиков, на сеть и опыт контрабанды светлым табаком. По мнению Генерального прокурора США, 80 процентов героина, проданного в северо-восточных штатах страны в 1982 году, поступили с Сицилии. Суперприбыли породили новую войну за сферы влияния: корлеонская группа попыталась подчинить себе остальные, более разрозненные организации. Война докатилась даже до США.
Корлеонской группе удалось подкосить конкурентов внутри самой мафии, но внутриусобица значительно ослабила внешние позиции сицилийцев. К тому же кровавые амбиции корлеонцев перебросились и на само государство. Достаточно вспомнить давление на бывшего президента республики Сильвио Берлускони; серию «сиятельных» убийств с 1971-го по 1993 год, жертвами которых стали полковник карабинеров Руссо, депутат республиканского парламента генерал Далла Кьеза, начальник мобильной бригады Антонио Кассар, член Европарламента Сальво Лима, судья Фальконе и его преемник Паоло Борсельино. И, наконец, серия терактов с использованием бомб на вокзалах Рима, Флоренции, Милана, в которых погибли 10 человек. Общественное мнение взбунтовалось, правительство вынуждено было принять меры.
За один только 1993 год было арестовано более тысячи человек, причастных к деятельности мафии. Фактически корлеонская группировка была обескровлена. Тогда же начали говорить о начале конца «Коза ностры». Так ли это?
В 1995 году видные общественные деятели Сицилии и Калабрии были обвинены в сотрудничестве с мафией. Многие из них проходили тогда по спискам ныне действующего президента Италии Берлускони. Это говорит о живучести организации, тем более что некоторые раскаявшиеся мафиози утверждают, что с начала девяностых на Сицилии были созданы новые организации «Стидде», объединившие тех членов «Коза ностры», которые выступали против господства корлеонцев.
Следует отметить, что массированные инвестиции, вложенные мафией в страны Восточной Европы после распада советского блока, свидетельствуют о том, что она не намерена отказываться от ведущей роли на международной криминальной арене. Наблюдатели полагают, что незначительная активность после 1994 года может просто означать, что современная итальянская мафия придерживается более сдержанной линии поведения, чем прежде.
Мексика
С начала века Мексика была и остается главным поставщиком марихуаны в Соединенные Штаты. После того как в Турции в 1971 - 1972 годах был введен запрет на маковые культуры, а в США были задействованы огромные силы и средства на борьбу с наркобизнесом и Юго-Восточная Азия предпочла переориентироваться на другие рынки. После затишья 1973 - 1974 годов последовал настоящий бум героина и опиума, произведенных в Мексике. Доля мексиканских «товаров» на американском наркорынке возрастает с 39 процентов в 1972 году до 90 процентов в 1975-м, в том числе героина - с 10 до 80 процентов соответственно.
По американским данным, в 1993 году в Мексике под наркокультуры было занято 21190 гектаров площадей, которые давали 6000 тонн марихуаны. В том же 1993 году мак сеялся на 3960 гектарах, из которого в результате получали 5 тонн героина, или 8 процентов потребления рынка США.
Начиная с девяностых годов марихуана как более «простой продукт» перемещается в бедные и политически нестабильные штаты Мексики, а север переключается на синтетические наркотики (метамфетамин), что приносит более крупные прибыли. Мексика становится главным звеном в цепи наземных, воздушных и морских перевозок кокаина на американском континенте.
Способность мексиканских наркодельцов прочно держать рынок и составлять конкуренцию объясняется отчасти и наличием в стране крупных криминальных организаций, сделавших наркоторговлю своим главным занятием. В середине семидесятых Мигель Анхель Феликс Гальярдо основывает самый крупный мексиканский картель - гвадалахарский. Бывший полицейский создал собственные лаборатории по производству героина, который он стал поставлять не только в США, но и в Европу. Гальярдо вступает в контакты с колумбийскими картелями для поставок кокаина в Нижнюю Калифорнию, подкупив ряд сотрудников полиции. С 1982 года он экспортирует в США по 1,5 тонны кокаина ежемесячно. Когда 8 апреля 1989 года Гальярдо был арестован, его имущество оценивалось в 1 миллиард долларов. А ранее, в ноябре 1985 года, когда картель был в буквальном смысле атакован силами безопасности, на востоке страны, в штате Чиуауа, было уничтожено 9 тысяч тонн марихуаны - ежегодная «доза» всех наркоманов США. Наркобароны держали в рабстве 7 тысяч крестьян, нанятых якобы для сбора яблок.
В девяностых годах в Мексике четко обозначились шесть основных организаций: картель Залива (Матаморос), картель Амадо Каррилья Фуэнтеса, картель Синаола, картель Тихуана, картель Эмильяно Кинтеро Пайана и картель Хуареса.
Перу
Долина реки Уальяга в перуанской Амазонии является крупнейшим мировым центром по выращиванию листьев коки. В последней трети ХХ века страна становится одним из главных звеньев мировой наркоторговли, правда, в качестве сырьевого придатка колумбийских картелей.
Коренные жители - индейцы племени ламистас - издревле имели привычку жевать листья коки, а примерно до шестидесятых годов здесь производилась паста для местных же потребителей - инков и колонистов. В шестидесятых инициативами президента Перу Белуанде Терри (1963 – 1968 годы) Амазония начала развивать сельское хозяйство - выращивать кофе, какао, рис, кукурузу. В тот период всячески поддерживались мигранты, на чью помощь в развитии региона надеялось правительство Белуанде. Возможно, именно колонистам пришла мысль культивировать для собственных нужд дикорастущую коку; возможны какие-то иные версии, но факт остается фактом - в 1968 году военная хунта, свергнувшая Белуанде, сворачивает всю программу развития Амазонии, чтобы заняться только кокой. Крестьяне вынуждены обратиться к торговцам наркотиками, которые осваивали рынок сбыта в США. Перу замыкается на колумбийские картели и на других перекупщиков помельче, возникает самый мощный транзитный наркопоток в мире.
Площади, занятые под кокаиновыми культурами, быстро росли, увеличившись с 1,5 тысячи гектаров в 1972 году до 20 тысяч гектаров в 1979-м. Вдвое сокращаются плантации какао и кофе, заработки же крестьян увеличиваются в 6 - 10 раз. С гор спускаются остальные голодные жители, желающие принять участие в «зеленой лихорадке». Долина Уальяги стремительно соединяется с цивилизацией не только автострадой Мархиналь-де-ла-сельва. Вокруг нее строятся сотни небольших аэродромов и автобаз. Начинается война за сферы влияния, которая длится без малого десять лет (1984 – 1994 годы), приводит к отставкам и взлетам правительств, потрясениям в международной политике и тысячам человеческих жертв (см. главу «Схватка над наследством инков»).
Колумбия
Национальная традиция насилия, затрагивающая все социальные слои; экономический кризис и фактическое отсутствие централизованного управления; соответствующее географическое положение; вековой опыт и отлаженные пути контрабанды, которой всегда заправляли семейные кланы, плюс колоссальный спрос громадного североамериканского рынка и его эмиссаров - все это, придя во взаимодействие, что называется, «в нужном месте в нужный час», выдвинуло маленькую заштатную Колумбию в шестидесятых-девяностых годах в мировые лидеры наркобизнеса.
В начале шестидесятых президент Кеннеди направляет в Колумбию Корпус мира, чтобы уменьшить притягательность кубинской революции. Эффект оказался обратным, да еще с душком: молодым американцам местная марихуана пришлась по вкусу более, чем харизма Че Гевары. Вернувшись домой, они начали пропагандировать марихуану в США. Сеть распространения «травки», обретшей впоследствии имена «Санта-Марта Голд» и «Ред Пойнт», прочно оказалась в руках американских граждан.
Потомки пиратов и авантюристов всех мастей с колумбийского полуострова Гуахира, их векового прибежища, ныне профессионально промышляющие контрабандным спиртным, сигаретами и электроприборами, пересекаются с этими «миротворцами» в Панаме - традиционном перевалочном пункте контрабанды. В глазах американских импортеров, а также палестинских и еврейских посредников, потомки флибустьеров с их знанием сомнительных торговых путей становятся незаменимыми посредниками при транспортировке «травы». Гуахира превращается в стартовую площадку, сначала для каннабиса, а затем – для кокаинового бума.
Поначалу американские «специалисты» приезжали, чтобы правильно организовать посев каннабиса на откосах и в долинах горного массива Сьерра-де-Санта-Марта. Но после того как итало-американская мафия решила поучаствовать в деле, оно приобретает огромный размах. В результате за период с 1970-го по 1974 год выращиванием «травки» занимаются уже до 80 процентов крестьян страны, животноводы бросают своих коров и идут на плантации: заработки «земледельцев» возросли в 6 раз.
По настоянию американской мафии только в Гуахире строится около 70 тайных взлетно-посадочных полос и ангаров, где в 1976 - 1978 годах стоят сотни самолетов. Морские перевозки существенно облегчали сотни бухточек Гуахиры, при этом использовалась старая проверенная схема контрабандистов: товар быстро выгружается с рыбачьих суденышек или непосредственно с сухогрузов в международных территориальных водах.
И все же это было предисловие. У касиков Антиохии - региона, где расположен полуостров Гуахира, - менталитет людей, привыкших получать доход непосредственно с собранного урожая, и дальше, чем торговля сырьем, они не пошли. К тому же в 1978 - 1979 годах американские наркодельцы начали сами выращивать вполне конкурентоспособный каннабис. Но колумбийская инфраструктура уже была подготовлена, оборотный капитал накоплен. Так что к этому времени за дело в Колумбии взялись люди, привыкшие заниматься контрабандой и бандитизмом, обладающие цепкостью предпринимательства, - городская элита Медельина, центра Антиохии. На сцену выходит более рентабельный продукт - кокаин. Наступает эпоха картелей, наиболее мощным из которых и стал Медельинский.
Крестный отец Медельинского картеля - Пабло Эскобар, сын учительницы и крестьянина, - выручил первые деньги, похитив и получив выкуп за промышленника Дьего Мисаса. Деньги он вложил в торговлю кокаином. В 1976 году Эскобар был арестован с 20 килограммами кокаина на руках, но до суда дело не дошло, поскольку все свидетели оказались убиты, а здание самого суда сгорело. Его главным преимуществом были большие организаторские способности вкупе с тайной жестокостью и показным либерализмом. Ему не пришлось слишком утруждаться на создание торговой сети в США - после кризиса 1960 года из Антиохии в Штаты перебрались сотни выходцев этого департамента. В самом Медельине Эскобар стал популярен, переоборудовав футбольные стадионы и построив большое количество бесплатного жилья, обеспечив многих высокооплачиваемой работой.
Вообще, понятие «картель» подразумевает монополию на какой-либо вид деятельности с тем, чтобы диктовать свои условия игры, свои цены или по крайней мере структуру пирамиды, как, например, у итальянской мафии. Латиноамериканский же вариант наркокартеля в той или иной степени открыт всякому, кто хочет вложить деньги или помочь в налаживании бизнеса: банкирам, земледельцам, судьям, военным и даже политическим деятелям. Организация чем-то напоминает кассу взаимопомощи, которая состоит из ряда независимых ячеек. Когда руководство этих ячеек выходит на контакт с самой верхушкой картеля, перед ним приоткрывается часть мирового рынка; прибыль, естественно, адекватна вложениям, причем обеспечение и тайна «вкладов» гарантируется.
Эскобар с годами действительно стал специализироваться на обеспечении безопасности перевозок для более мелких «пайщиков». Он обязался возмещать убытки, если груз будет захвачен. В целях безопасности его подручный Карлос Лендер приобрел один из Багамских островов в 200 километрах от Флориды, который, естественно, использовался как «аэродром подскока».
Когда Эскобар повел войну против колумбийского правительства, приказав в 1984 году убить министра внутренних дел Родриго Лара Бонилью и в 1989 году - кандидата в президенты Луиса Карлоса Галана, подручные ничего не имели против политических мотивов. Но когда, занятый войной, он отошел от дел и решил в качестве компенсации взимать часть прибыли с компаньонов, их бунт стал его гибелью (2 декабря 1984 года) и развалом организации на десятки более мелких, из которых лидерство захватил Калийский картель.
Различие между этими организациями можно услышать в расхожей колумбийской фразе: «Медельинский картель ломает, Калийский - разлагает». Успех лидеров Калийского картеля - крупных конезаводчиков братьев Орехуэла, а также городского богатея Хосе Санта Крус Лондоньо - объясняется незаметной и терпеливой работой по проникновению в среду крупной буржуазии. Если Гильберто Орехуэла занимался «международными отношениями», в первую очередь с Соединенными Штатами, то Мигель работал над проникновением в высшие политические и экономические сферы департамента Валье и всей страны. Эта кропотливая работа привела к тому, что в начале девяностых он контролировал группу из 50 депутатов и сенаторов, а также ряд ведущих журналистов страны.
Несмотря на свою репутацию, именно братья Орехуэла организовали настоящие эскадроны смерти под названием «Те, кого преследует Пабло Эскобар» и финансировали ее ежемесячно в сумме 2,5 миллиона долларов. В результате кровавых разборок между кланами погибли сотни людей и Медельинский картель. Лояльный же правительству Калийский продолжал свое существование вплоть до конца века.
Наркомафия России
В октябре 1727 года между Российской империей и Китаем был подписан Кяхтинский договор, согласно которому за провоз опиума по территории восточных районов империи налагался штраф, равный двойной цене самого зелья. Россия обеспокоилась нездоровым интересом своих среднеазиатских пионеров-колонистов к «китайскому белому снадобью», каковой можно было потреблять не только в медицинских, но - как оказалось! - и в увеселительных целях. Кяхтинский договор был первым российским государственным документом, направленным на борьбу с наркотиками.
В июне 1915 года был введен жесткий антиопиумный закон для Приамурья, предписывающий уничтожение плантаций. Тысячи китайцев были изгнаны с российской территории. Большевики подтвердили необходимость таких мер: в 1924 году в СССР принимается первое антинаркотическое законодательство. Создаются специальные подразделения НКВД (затем - МВД).
Тем не менее в период стагнации для Кремля наркотиков «не существовало». С наступлением гласности проблема обозначилась вновь: первые открытые статистические данные за 1992 год говорили о 6500 задержанных наркоторговцах и 29 тысячах преступлений, так или иначе связанных с наркотиками. Согласно данным МВД России, в том же году оборот наркотиков составил 60 миллиардов рублей. Восстанавливаются некогда упраздненные силовые структуры по борьбе с незаконным оборотом нарковеществ, что и можно считать «официальным» признанием: есть русская наркомафия!
Процесс распада СССР, тотальная либерализация экономики с нацеленностью на рынок и, как следствие, частичная или полная переориентация на западные стандарты (далеко не всегда положительные) привели к демонтажу привычных институтов, компонентов производственной сферы, а также большого числа моральных и идеологических установок. Резкая потеря ориентиров, обнищание большинства населения, резкий поворот к практикам и моделям, которые еще вчера были известны немногим, - все это сделало Россию не только «территорией подскока» для переправки наркотиков из Азии в Европу, но и колоссальным и по сей день стремительно расширяющимся рынком их потребления. Согласно некоторым медицинским данным, около 3 процентов населения СНГ приобрели наркозависимость.
Параллельно с этим бывший СССР лишился наиболее эффективной своей опоры в виде КПСС и ее технократов, поддерживаемой двумя мощными замкнутыми структурами - Советской Армией и КГБ. И теперь бывшие партфункционеры, технократы, военные и агенты спецслужб играют видную роль в системе «дикого капитализма». В крупных городах и промышленных центрах они вошли во всемогущие властные структуры для «защиты» интересов тех или иных российских или зарубежных корпораций. Поскольку при коммунистическом режиме управление было делом государства, чиновники неизбежно имели обширные связи как в СССР, так и в зарубежье, включая счета, офшорные компании и свое лобби в столицах ведущих развитых государств.
К мафиозной элите следует приплюсовать как подпольных «цеховиков» времен социалистической экономики, так и выходцев из натуральной уголовной среды: старых (так называемых «воров») и новых (организованные преступные сообщества типа московских «Солнцевских» или казанской «Жилки»). Сегодня этот конгломерат составляет «передовой отряд» практиков и законного, и теневого бизнеса.
Когда эти силы пришли во взаимодействие, те, кто вначале объединялся для извлечения максимальной прибыли, не брезгуя при этом средствами, теперь могли расширить поле своей деятельности. Наркотики как высокорентабельный продукт потребления не могли не войти в сферу интересов «передового отряда».
Как правило, эти группы вкладывают деньги в торговлю наркотиками только в тех случаях, когда они получают прибыль в конвертируемой валюте. Кроме того, на территории бывшего СССР формируется рынок подпольной розничной торговли наркотиками, оплачиваемый в рублях. Он существует за счет кавказских или центральноазиатских этнических групп, которые имеют непосредственный доступ к местам производства и могут при посредничестве своих диаспор в крупных городах снабжать наркотиками исходные точки распространения.
Каналы поставки наркотиков, берущие начало на периферии, пролегают через мегаполисы, где они находят и клиентов, и структуры, готовые оказывать материально-техническую и финансовую поддержку в деле их распространения или дальнейшей транспортировки, расширения сфер влияния и для экспорта. Санкт-Петербург, Москва, Екатеринбург, Новосибирск, Иркутск и Владивосток имеют сегодня такое же значение для наркобизнеса, как и для индустриального развития страны. Все эти города расположены на оси железнодорожных линий Транссибирской магистрали, а также на территории жизненно важных регионов федерации, где сегодня базируются почти все стратегические силы и концентрируются крупные промышленно развитые города бывшего СССР.
Власть русской мафии (по оценке экспертов, представлена примерно 3500 группами, из которых 10 процентов действуют за границей) установилась очень быстро и с размахом. Тот факт, что элементы государственной надстройки, националистические силы, транснациональные группировки и даже целые «государства-преступники» (Чечня) являются составными частями этого «неформального объединения», делают из этой совокупности силу, в сравнение с которой не идут никакие зарубежные криминальные сообщества.
И тем не менее, специалисты полагают, что мафии бывшего СССР пока находятся в стадии формирования.
Наркомафия Китая и Японии
Символом китайских криминальных организаций является треугольник - союз неба, земли и человека. Отсюда и название - триады.
Их влияние по всему миру объясняется сращиванием имеющих вековые традиции торговых сообществ, занимающихся контрабандой, с огромной диаспорой кули и эмигрировавших коммерсантов. Благодаря своей исторически сложившейся роли в торговле наркотиками - героином из «Золотого треугольника» и производными амфетаминов, - а также совершенной, не знающей себе равных закрытости этих сообществ, которые являются частью 30-миллионной мировой китайской диаспоры, триады играют ведущую роль в наркобизнесе.
Исторические корни триад уходят в эпоху правления маньчжурской династии Чинх (1644 – 1911 годы), что не мешает им прекрасно адаптироваться в современных условиях. Первые триады ставили себе целью защиту от произвола завоевателей, но довольно скоро они отказались от патриотизма и превратились в закрытые организации, сумев сохранить те ритуалы, которые остаются их наиболее верной защитой. Родина триад - Гонконг - в 1850 году был просто местом, где укрывались беглые каторжники. Тогда и возникли первые организации.
В настоящее время в Гонконге существует 50 тайных криминальных обществ, в которые входит до 100 тысяч человек. Пять основных - «Сунь Е Он» (до 60 тысяч человек), создана в 1950-е годы; группа «Во», в которую входят 10 триад; знаменитая «14-К», созданная в Кантоне (до 20 тысяч человек); группа «Луен»; группа «Биг Серкль Гэнг», созданная бывшими членами «Красной гвардии», бежавшими из Китая во время культурной революции.
Помимо рэкета триады занимаются контрабандой российского и китайского оружия, особенно в Азию и Латинскую Америку. Доход от этой деятельности составляет до 3 миллиардов долларов в год. Угон и контрабанда роскошных лимузинов, яхт, кража и контрабанда антиквариата, других дорогостоящих предметов, ввозимых в Китай, составляет еще 4 миллиарда. Однако наибольший доход приносит триадам торговля героином.
Джонни Конх Ю Льюнх, ввезший в США 500 килограммов героина, после своего ареста в марте 1988 года заявил, что наркоторговцы Бангкока и Бирмы обязательно используют свои связи с триадами для того, чтобы «добиться наибольшей эффективности операций».
Триады прочно укрепились на западном и восточном побережьях США, на Гавайях, в Канаде, в Центральной Америке, Антильских островах, Бразилии, Парагвае, Боливии.
Техническую и военную помощь триадам оказывает Тайвань, недовольный политикой «другого Китая». На самом Тайване существуют две группировки - «Бамбу Уни» (20 тысяч членов), и «Группа Четырех морей» (5 тысяч членов).
В Европе основными центрами скопления триад являются Лондон, Амстердам, Копенгаген. Они присутствуют также и во Франции, Германии, Италии, а в последнее время и в странах Восточной Европы. Благодаря незаконной иммиграции они наладили достаточно хорошие контакты с русской мафией. Будучи пионерами в незаконной торговле амфетаминами и имея контроль над китайским производством их основы, триады начинают играть ведущую роль в мировой торговле синтетическими наркотиками, для чего Восточная Европа может служить хорошим трамплином.
Естественными опорными точками действия китайской наркомафии становятся Чайнатауны.
Чайнатаун - компактно проживающая диаспора китайцев. Чайнатауны существовали уже в XV веке в Камбодже, во Вьетнаме, на Яве, в Сингапуре и других регионах Азии. Китайцы сразу же начинали торговлю опиумом и были в этом деле монополистами наряду с арабами. В период с XVI по XIX век китайцев потеснили европейцы, оставив им лишь роль посредников.
В середине XIX века в результате опиумных войн и восстаний из страны выезжает около 2,5 миллиона человек, направляясь в Новый Свет, в Австралию, на Кубу, в Перу. Китайцев продавали целыми пароходами, причем в пути, продолжавшемся по несколько месяцев, гибло до четверти «контрактников». Рабские условия жизни на новом месте, угроза погромов, остракизм настраивали китайцев на сплочение и активную самооборону. Так возникали «филиалы» триад за рубежом, часто по численности тождественные самим диаспорам. Прикрываясь лозунгами о национальной самозащите, триады быстро превратили Гонконг в трамплин для осуществления контроля над рынком труда и эмиграцией. Если в 1870 году в США было 70 тысяч китайских рабочих, то к началу XX века их насчитывалось уже 100 тысяч. 20 процентов из них курили опиум ежедневно, 15 - от случая к случаю. Эту привычку переняли американцы, и к началу века в стране уже было до 1 миллиона наркопотребителей.
Закрытость и компактность китайских кварталов служит хорошей базой для наркоторговли в США и других странах. Триады связывают единой сетью Дальний Восток и Новый Свет, продолжая доминировать на опиумном и амфетаминовом рынке и по настоящее время.
Японская мафия – якудза – достаточно позно включилась в наркоторговлю, хотя ее история насчитывается несколько веков. Якудза возникла в XVII веке, когда японский воровской мир разделился на касты. Tekia, бродячие торговцы, создавали объединения, куда вовлекали разные деклассированные элементы, в том числе и bacuto - проигравшихся профессиональных игроков. Отсюда и название: «якудза» буквально означает «8 - 9 - 3», полный проигрыш в карточной игре, а равно и «Бездельник». Мелкие жулики, мошенники, ростовщики - все они превращаются в посредников между порядком и хаосом, между дозволенным и запрещенным.
После второй мировой войны к ним присоединяются солдаты разбитой Квантунской армии. Якудза становится реальной политической силой, стоящей на крайне националистических позициях реваншизма.
Эти сугубо городские организации контролируют одновременно преступную деятельность (азартные игры, проституция, рэкет, наркотики) и законные предприятия (агентства по недвижимости, доставка товаров в бары и рестораны и многое другое).
Почти официальная интеграция якудзы в японское общество, непосредственное участие государства в широкомасштабном распространении опиатов в Китае в 1920 - 1945 годах, а затем поражение Японии - все это в течение длительного времени ограничивало участие якудзы в международной торговле наркотиками. Эти организации действуют, как правило, на внутреннем рынке.
В начале девяностых годов якудза насчитывала около 90 тысяч человек, которые были распределены по 2300 группам, входящим в федерации. Основными федерациями являются «Ямагучи-гуми» (9 тысяч групп, до 35 тысяч членов), базирующаяся в Осаке; «Инагава-каи» (Токио, 9 тысяч человек); «Сумьоши-кай» (Токио, 7 тысяч членов); «Тао юай хикуо кумьяй» (Токио, 900 человек). По данным японских властей, в этот период доходы якудзы достигали 10 миллиардов долларов ежегодно, от трети до половины из них, как правило, выручены от продаваемого внутри страны метамфетамина.
В марте 1992 года японское законодательство осудило создание преступных группировок, даже тех, которые сложились традиционно. Приняв новое название - «Бориокудан», якудза продолжает действовать в подполье. Однако своего влияния она не утратила: во время землетрясения в Кобе в январе 1995 года «Ямагучи-гуми» демонстративно оказала широкомасштабную помощь пострадавшим.
Сегодня якудза занимается вполне конкретными задачами - организацией сомнительных развлечений для японских туристов на Гавайях, созданием лабораторий по производству синтетических наркотиков в Корее, на Филиппинах и Тайване, торговлей оружием (Филиппины, западное побережье США). В последнее время выявлены активные связи якудзы с латиноамериканскими картелями в торговле кокаином.
Наркомафия Нигерии
С начала восьмидесятых годов через Африку пролегли важные воздушные и морские пути, соединяющие Азию, Америку и Европу. Центром такого транзита становится Лагос - столица Нигерии. К этому времени на юге Африки активизируется производство метаквалона, а в самой Нигерии переполняется собственный рынок амфетамина и марихуаны. И если учесть, что сети нигерийских и ганских контрабандистов считаются самыми старыми и эффективными в регионе, что они протягиваются до Европы, США и Бразилии, то неудивительно, что большая часть их перешли на торговлю кокаином. В меньшей степени - героином.
В течение восьмидесятых годов постоянно росли объемы торговли промежуточными продуктами, получаемыми из каннабиса: марихуаной (производимой на месте) и транзитным гашишем. Регионами - получателями марихуаны преимущественно считались Европа и Канада. В начале десятилетия общий объем конфискованной здесь марихуаны не превышал тонны, в 1994 году он составил 20 тонн. В 1993 году на границах государств мира было конфисковано в общей сложности 40 тонн марихуаны африканского происхождения, из них 34,6 тонны были отправлены из Нигерии. Принято считать, что 30 процентов героина, закупленного в Соединенных Штатах в 1994 году, было ввезено по нигерийским сетям. Настал даже момент, когда нигерийские наркоторговцы настолько примелькались на мировых таможнях, что были вынуждены рекрутировать себе в помощники выходцев из других стран - либерийцев, гамбийцев, сенегальцев. Те постепенно освобождались от нигерийской опеки, и к середине девяностых годов в самостоятельных наркооперациях стали участвовать представители почти всего континента.
С каждым годом «товар» и его пути становились разнообразнее, к героину brown sugar добавляется непальский; к маршрутам через Восточную Африку (Эфиопию и Кению) добавляются Центральная Африка (Заир), а также рейсы с началом в Сингапуре, Гонконге, Южной Корее, Японии и включающие промежуточные этапы в Египте, Эфиопии или Европе.
С 1991 года наркокланы стали осваивать транзитные пути через Восточную Европу. Много нигерийцев стало оседать в Польше, Румынии, странах бывшей Югославии, Венгрии и особенно в Болгарии.
Однако, при всей насыщенности сетей наркоторговли и предприимчивости, проявленной нигерийцами, специалисты не спешат говорить о существовании в этой стране организаций, заслуживающих называться «мафией» или «картелем». Каналы функционируют независимо друг от друга даже в случаях, когда усилены этническими, клановыми или семейными связями.
В США нигерийские наркоторговцы организованы в «ячейки». Региональной «ячейкой» руководит «лейтенант», имеющий рядом с собой «вербовщика», «лидера ячейки» и большое количество «солдат». Ячейка через «лидера» взаимодействует с другими «ячейками». Службы борьбы с наркотиками предполагают наличие своего рода «крыши» на национальном уровне, которая отвечает за централизованное проведение операций нигерийской «мафии» на территории США.
